В начале 2020 года в «Евроонко» в Москве обратилась пациентка с весьма непростой ситуацией. С 2018 по май 2019 года ей было проведено комплексное лечение по поводу люминального B рака молочной железы IIIa стадии, продолженное гормональной терапией анастрозолом.
В ноябре 2019 года её стали беспокоить жалобы на головные боли, не купировавшиеся приёмом НПВС, чуть позднее — двоение в правом глазу, далее — опущение правого века. Была выполнена МРТ головного мозга, в результате которой было установлено наличие в проекции гипофиза опухоли до 3 см, генез которой не мог быть однозначно установлен.
Пациентка обратилась в федеральный центр по профилю данной ситуации, где ей была выполнена трансназальная биопсия данного образования, по результатам которой был верифицирован метастаз люминального B рака молочной железы.
Однако в выписном эпикризе от операции и со слов лечащего врача было указано «удаление эндо-супра-инфраселлярной опухоли», и лишь в описании операции содержалась следующая информация «в пазухе основной кости выявлена опухоль. При ее удалении открылось кровотечение (вероятно, из разрушенного опухолью ската), с учётом которого, а также по результатам срочного гистологического исследования принято решение прекратить проведение хирургического вмешательства».
Состояние пациентки после операции никак не улучшилось (поскольку тот компонент опухоли, который и вызывал симптоматику, удалён не был). В заключении МРТ, выполненной через 3 недели после хирургического вмешательства, было не только отражено наличие остаточной опухоли, но и даже небольшое увеличение её размеров.
На консилиуме специалистов «Евроонко» было принято решение о проведении курса химиолучевой терапии на данное образование с последующим переводом её на поддерживающую гормональную терапию. Однако пациентка решила получить второе мнение, она обратилась на консультацию к специалисту в стороннюю коммерческую клинику.
В день обращения за дополнительной консультацией пациентка по неизвестным причинам согласилась на постановку порта и мгновенное (без какой-либо подготовки) проведение химиотерапии по схеме ТС.
Наше предложение провести лучевую терапию было сходу отклонено. При этом пациентке внушили, что только начало химиотерапии в тот же день оставляет какие-либо шансы на улучшение ситуации.
Было выполнено два курса, положительного эффекта достигнуто не было, и пациентка вернулась в «Евроонко» на консультацию со стабилизацией по данным МРТ и клиническим ухудшением. Она объяснила свой ошибочный выбор тем, что мы разговаривали с ней в совершенно позитивном и спокойном ключе, будто бы были уверены, что с ней не происходит ничего страшного (как это, впрочем, и было), а в другой клинике нашу позицию обругали, сказав, что «ни лучевая терапия, ни таблетированная химиотерапия, ни гормональная терапия ничего не дадут, а спасти её жизнь может только скорейшее начало самого агрессивного из вариантов химиотерапии».
Здесь стоит отметить, что перед операцией на молочной железе пациентка уже получала таксаны, и опухоль ответила на них отсутствием достоверных признаков лечебного патоморфоза. Но чтобы это установить, нужно было внимательно ознакомиться с историей болезни, на что мы обязательно находим время, понимая насколько это важно.
Далее мы провели пациентке запланированный курс дистанционной лучевой терапии в комбинации с замечательным радиомодификатором капецитабином. Боли у неё уменьшились, «глазки встали на место» (так сама пациентка описывает разрешение сходящегося косоглазия — к сожалению, мы не обладаем фотографиями до начала лучевой терапии, а сама женщина после того, как беда осталась позади, с удовольствием их всех удалила), пациентка вернулась к нормальной жизни — вновь смогла читать, писать, передвигаться по городу без сопровождающего.
На данных снимках явно виден опухолевый очаг (и это нормально на таком сроке после облучения, в отличии от ситуации после хирургического вмешательства), но также явно — регрессия образования в области хиазмы, которое и было причиной зрительных нарушений у нашей пациентки.
